"Когда меня, зелёного новобранца, отправили дежурить в катакомбы я, было, обрадовался. Ну, катакомбы - это ведь не передовая, и не покои, где нужно навытяжку стоять целый день; спи себе, только временами поглядывай, не идёт ли кто из начальников.
Прежде мне не доводилось бывать в катакомбах Риттерсхейма. Я слыхал о них что-то, дескать, под землёй когда-то давно, когда город только появился, выбили длинные галереи, облагородили и использовали для захоронения покойников: земля здесь очень неудобная для копания могил. Тогда-то, когда я заступил на дежурство, я и увидел воочию, что они из себя представляют...
В подземелье мы с урядником вошли через церковь, где я по воскресеньям имею обыкновение бывать. Дьякон отворил нам решётчатую дверь, за которой начиналась крутая лестница, уходившая глубоко под землю. По ней мы спустились во мрак катакомб - не видно было ни зги, покуда урядник не засветил фонарь. Пред нами простиралась длинная галерея. Мой урядник, держа перед собой фонарь, вёл меня дальше, вдоль причудливых стен. Из-за темноты, я не сразу разобрал, что не так с этими стенами. Каково же было мне увидать наконец, что они были буквально выложены... черепами! Сотни, тысячи мёртвых голов скалились на нас из больших ниш в стенах! К такому я едва ли был готов...
Но урядник шёл дальше. Кажется, будто мы двигались к центру Земли - зачем вести меня так далеко?
- Пришли. - буркнул усатый урядник и остановился. Свет от фонаря теперь позволял мне рассмотреть окружающее пространство. Взглянув на участок стены, рядом с которым встал урядник, я невольно вскрикнул - на стене, привязанный, кажется, верёвками, был подвешен... скелет монаха! Не знаю, как он держался в целости, этот бывший орденец в характерной рясе. В руках его, Бог весть как прилаженные, помещались пастырский посох и полуразвёрнутый свиток, видимо, заботливо вложенные в костлявые руки братией. В целом этот "обитатель" подземелья, при первой встрече, производил гнетущее впечатление.
Урядник сказал, что мой пост будет прямо у ног монаха, и оставил меня, на прощание бросив что-то типа "Они не кусаются, только временами брюзжат!" и хохотнув. Мне от этой шутки ещё больше стало не по себе. Я не знал, куда себя деть - хотя у меня был фонарь, я боялся прислоняться к стенам, чтобы забыться сном, как и предполагал прежде - казалось, что отовсюду на меня смотрят пустые глазницы. Ужасный пост мне выпал.
Шло время. Здесь, в катакомбах, не бывает солнечный свет, и одному Богу известно, сколько часов я уже здесь торчал. Не скажу, чтобы я заскучал - когда тебя окружают скелеты и тьма, скука - не самое подходящее чувство. Однако, однообразие кругом заставило и такого труса, как я, искать некоторого занятия - я принялся расхаживать, даже, поборов страх, рассматривать черепа - иные из них показались мне забавными с их оскалами, напоминавшими в полутьме глупые улыбки. "Мы были такими как вы, вы будете такими как мы" - гласила надпись на стене. Почти все без каких-либо напоминаний о жизни - только на шести, мною виденных, были аккуратно кем-то выведены имена и даты.
Мрачное соседство навевало поистине философские мысли, достойные университетских холлов: вот лик смерти, смотрит на меня сотнями пустых глазниц. И права надпись - я тоже буду таким, как они, в сущности, нас разделяет только тонкая грань жизни. Впрочем, так ли уж дик этот старый обычай выставлять мёртвые кости вот так, будто на рыночных прилавках? Если подумать, есть в этом какой-то высокий смысл. Взять хотя бы этого монаха - да, он страшен в своей неестественной для покойника позе, зависший над коридором, с привязанными к хрупким рукам атрибутами священства; но разве здесь, а не за непроницаемой крышкой гроба, он не являет собой символ победы над смертью? Где непостижимая сила смерти, когда вот он, человек, знавший о смерти и готовый к ней, даже расставшись с теплом жизни, кажется, вот-вот спустится со стены, и начнёт проповедовать, опираясь на золотой посох? Я вгляделся в то, что когда-то было лицом монаха. Сейчас оно не виделось мне страшным символом смерти, скорее покоя и безмятежности, полного и окончательного расставания с мирской суетой, более над ним не властной.
Когда пришёл другой солдат, обязанный меня сменить, я уже довольно свободно сидел у стены, и даже, кажется, что-то говорил моим новым "друзьям", молчаливым слушателям. Как и урядник, я не стал ничего объяснять моему сменщику: пусть сам разбирается. Со спокойным сердцем я оставил старые катакомбы, чтобы вернуться сюда вновь - не важно, живым или мёртвым, если там меня ждут покой и безмятежность..."
Виды модели:
Модель представляет из себя виньетку, изображающую фрагмент катакомб со стражником и скелетом монаха. Всё началось с пола - я "игрался" с "сырками", пытаясь их совместить покатыми сторонами, и задумал составить такую необычную кладку. Потом как-то сама собой родилась идея, чем дополнить необычный для моих самоделок пол - так возникла стена, а затем и весь оставшийся антураж. Сперва, кстати, это вовсе не склеп был, но в процессе строительства, как это часто у меня бывает, концепция изменилась.
Обработанная в границах моих скромных возможностей сценка к коротенькой предыстории - стражник и монах.
В целом, я вдохновлялся своими личными воспоминаниями и впечатлениями от посещения Седлецкой часовни-оссуария и катакомб ордена Капуцинов. Фотографий по этическим соображениям я не делал, поэтому никакого копирования намеренно не производил - речь скорее об атмосфере и мыслях, которые посещали меня в означенных местах.
Благодарю за внимание всех возможных зрителей и комментаторов моей очередной модели. Надеюсь, что, несмотря на масштабы и простоту, она никого не разочарует и даже, в чём-то, приглянется.
P.S.
Пластинки с "Veni, vidi, vici" в работе не несут "цезаревского" смысла, и используются просто как деталь со свитком, но совершенно другого содержания. Это так, на заметочку. Скорее уж там написано "Memento mori" и "Vanitas vanitatum et omnia vanitas".
P.P.S.
Ну и конечно, тут есть Ганс! Третий справа череп в нижнем ряду левой ниши.)))
Работа на Brickshelf.